Пасторальная Македония позапрошлого века. В дом к крестьянке проникает ведьма-оборотень («поедательница волков» в оригинале), чтобы полакомиться кровью младенца. Мать уговаривает пощадить её малютку, взамен предлагая отдать дочку через 16 лет, когда та подрастет, в компаньоны: «с ней ты не будешь одинока». Но обещание хочет нарушить и прячет девочку в местной пещере.
Спустя срок ведьма своё получит и обратит девушку в себе подобную. Жизнь постигать юное существо будет со своей новой матерью. Но ей всё больше будет по нраву принимать облик не диких животных, а других людей…
Если бы фильм ужасов снимал Терренс Малик, то вышло бы что-то максимально похожее на данную ленту. Медленная, сногсшибательно красивая медитативная притча через акценты, звуки и, кажется, даже запахи ведёт рассказ о вечном, как жизнь, круговороте травмы и попытке выйти из неё. Треск костра, звон колокольчика, шорох сена, журчание ручья — это как возвращение в детство. В колыбель человечества. Фильм как практика доукачивания. Словно дети, собравшиеся у очага и просящие рассказать старуху истории из жизни. И та расскажет. Правдивую и жуткую, по-человечески жестокую и глупую, и по-человечески неминуемую историю о желании не быть одиноким всеми силами (обмануть невесту? заключить пари с нечистью? убить?). Об обиде и мести, о несправедливости и сострадании. Дети слушают, затаив дыхание, хотя потом и боятся тёмных углов в доме.
В этой истории потрясающе точно описан механизм формирования личности с травматичным опытом. Обе матери героини отравлены одиночеством, обе обижены на весь свет и испуганы, обе хотят её для себя, видят в дочке спасение, но не отдельного человека (в начале есть практически лобовая аналогия с Рапунцель). Научившись выживать и окрепнув, их ребёнок начинает проживать чьи-то чужие жизни в попытке защититься от роли придатка. Ищет сепарации. Даже через девиации, если понадобиться. Используя при этом механизмы, подсмотренные у родителей.
Проживая эти эпизоды, он учится жизни, работе, любви, сексу… и вдруг состраданию. Обнаруживая в себе чувствительность и уважение к другим, больше он не хочет пользоваться привычными схемами действия. Постепенно формируя своё понимание мира и отношений.
Возникает внутренняя (а порой и внешняя) необходимость бросить вызов такой матери, чинящей препятствия и пытающейся вернуть дочь назад. В итоге последними словами родительницы будут «Как у тебя это получилось?», полные зависти. А жаль, всё могло бы быть совсем иначе. Тогда бы было меньше одиночества и неприкаянности на свете. Если можно было бы матери отгоревать свою потерю, то и дочери, глядишь, не пришлось бы так бороться и уничтожать. Однако то была бы совсем другая история…