Героиня Тильды Суинтон приезжает в Южную Америку не то навестить неожиданно заболевшую сестру (вероятно, на неё подействовало заклинание местных шаманов или её проклял умирающий пёс), не то поисследовать заболевания орхидей, не то вообще для чего-то третьего. Здесь её начинает преследовать громкий резкий звук, слышимый только ей. Впрочем, не исключено, что автосигнализации на него тоже реагируют…
На мой взгляд, существуют два режиссера, способных снимать сны. Линч — один из них, снимает кошмары. Второй — Вирасатекул, создает фильмы-медитации, сны-диалоги, по которым скользит ваше сознание, пока внутри рождается неожиданный отклик бессознательного. Это путешествие по ту сторону завесы реальности. Гипноз. В залах кинотеатра и дома при просмотре их фильмов нет зрителей — есть участники коллективного действа. Тайский мастер ваяет магический реализм языком синематографии, подобно литературным коллегам Борхесу, Маркесу и Кортасару.
После просмотра лент именитого тайца, закономерно рождается вопрос: а не уснул ли я на какой-либо минуте? Словно бы в шутку, автор в последний фильм вводит громкие хлопки, от которых вздрагивают и просыпаются и зал, и героиня (данное явление так же личный опыт режиссёра, пережившего много лет назад в родных джунглях синдром «взрывающейся головы»).
Будь то объятый сонной болезнью полк солдат, сражающийся на другой — прошлой? — войне во сне («Кладбище великолепия») или история двух медицинских центров и их работников, повторяющих, подобно эху, одни и те же ситуации в разное время в разных географических точках («Синдромы и столетия») — Вирасатекул остаётся до последнего кадра верен своей теме: пересечение и многослойность времени, истонченная ткань реальности и способность воспринимать мистический опыт повседневности.
«Память» (как и остальные ленты автора)- это коллективное путешествие души сквозь времена и эпохи. Подобно выездным группам юнгианских аналитиков, спящих и работающих в сакральных, напитанных историей местах. Если вы достаточно открыты опыту, особенно сновидческому, и готовы следовать за белым кроликом неоднозначной реальности, то найдёте ответы.
Антрополог откроет героине неожиданную дверь, чтобы та прикоснулась к черепу женщины, жившей шесть тысяч лет назад, который просверлили, дабы выпустить злых духов из её головы (она тоже слышала громкие хлопки?). Молодой мужчина воссоздаст в студии звукозаписи точный звук — виновника интриги. Луиза фон Франц призывает к повседневной жизни относится как ко сну и интерпретировать её как сон. Всё невзначай подслушанное и случившееся, каждая встреча — символический язык общающегося с нами мироздания.
Двухчасовая медитация напомнит коллегам и рефлексирующим зрителям, что любой феномен хоть и стремится быть явленным через симптомы (например, громкие хлопки в голове), но столь же и пытается остаться скрытым. Если извлечь его на свет слишком рано, посчитав, что всё ясно-понятно, он исказится, сломается, завопит вырванным из земли проклятым корнем мандрагоры… А мы не получим ничего.
Дабы увидеть явление отчётливо во всём ветвящемся великолепии, необходимо пройти долгий путь. Странный путь сквозь времена, сны, слои бытия, встречи и расставания. Путь далёкий от понятий эффективности и рациональности. Влекущий, но не гарантирующий.
На протяжении такого пути хлопок в голове может оказаться и шизофренической слуховой галлюцинацией, и воспроизведением травматичного звука из детства, и грохотом выбитой солдатами двери из коллективной травмы войны, и просочившимся в настоящее рокотом двигателя инопланетного корабля…